Московской патронажной службе «Милосердие» почти 20 лет. Первыми сестрами здесь в начале 1990-х были бывшие геологи, инженеры, филологи, пришедшие по велению сердца. В их числе — главная сестра патронажной службы О.Ю. Егорова.
— Ольга Юрьевна, Вы могли бы описать примерный портрет нынешней сестры патронажной службы? Кто сейчас у постели больного?
— Не могу сказать, что большинство из наших сестер — юные девушки. К нам приходят те, кто выстрадал свое желание быть сестрой по уходу. Так получается, что в основном это женщины, вырастившие своих детей и еще не растратившие свое здоровье, они оканчивают патронажные курсы и со всей отдачей приступают к работе.
— Кто может рассчитывать на помощь ваших сестер?
— Обездоленные, страждущие, одинокие, малоимущие больные люди. Кто окружен любящими родственниками, кто готов щедро оплачивать помощь — не наш подопечный. Оставленный человек, которому некому больше помочь — наш.
— Чем помогает сестра больному дома? У нее существуют строгие обязанности или ее помощь — импровизированна, в зависимости от нужд подопечного?
— Уход на дому — думаю, самое сложное подразделение нашей службы помощи «Миосердие». В больнице легче организовать помощь и уход. Сестра лечит, ухаживает, покупает продукты, убирает квартиру, стрижет, купает, духовно наставляет. В общем, она — и соцработник, и медсестра, и требная сестра, и парикмахер, да и многое другое в одном лице. Она на страже потребностей и защиты больного. Она его адвокат. Пожилые люди болеют десятилетиями, им очень нужна врачебная помощь. А доктора к ним не очень охотно идут: ничего нового, болеет и болеет. А нужно добиться, чтобы врач приехал, рассказать ему о самых острых проблемах, высветить их. Это право любого, даже очень старого и долго болеющего человека на врачебную помощь сестра должна осуществить: мягко, ласково, но твердо.
Врачи, если знают, что есть человек, который заинтересованно выполняет прописанное лечение больному, редко остаются равнодушными, они становятся активными творческими участниками помощи, мы получаем соратника в лице специалиста. С родственниками общаться, выстраивать с ними отношения, какими бы бессердечными извергами они не казались — тоже нужно. Необходимо сделать все, чтобы они захотели прийти. Ведь чаще всего, родные боятся неразрешимых жутких проблем. Сестра возьмет всю работу на себя, а ты приди, пообщайся.
Когда весь груз ответственности и заботы уже лежит на ком-то, родственники начинают стекаться к постели больного. И нельзя их в этом винить, ведь тяжесть неизмерима, их силы быстро иссякают. А поможешь — они возвращаются и по мере сил тоже предлагают помощь. Создается крепкая община, центр которой — больной.
— Как рождалась патронажная служба и как она сейчас развивается? Что нового появилось в плане оказания помощи?
— Изначально наша служба задумывалась исключительно как помощь больным на дому. Нам надо было закрыть самый тяжелый фронт, десятки одиноких старых людей, которые не могли себя ни накормить, ни обслужить — лежали за дверями квартир. Я случайно попадала в их жизненное пространство — и становилось страшно, нужно было срочно что-то делать. А позже наши сестры стали дежурить и в больницах, и в монастырях, в домах-интернатах, психиатрических клиниках, онкологических центрах. Сейчас добавились няни в многодетные семьи, а не так давно открылось новое направление — помощь больным в ВИЧ-центре.
— Почему понадобилось открывать это направление помощи?
— Потому что мы там, где из помощников — никого. Я не стану первооткрывателем, если скажу, что в большинстве случаев ВИЧ-больные — изгои общества. К ним в палату нет желающих заходить, они умирают в жутких страданиях. А где страдают — там должны быть мы. Что греха таить, даже многие православные считают, что ВИЧ-больные заслужили свою участь, потому что не тот образ жизни вели. Нареканий, негодований — много, а помощи никакой. И каждый из осуждающих думает, что он никогда не попадет в какую-нибудь неблагочестивую ситуацию. Но не так все, никто не от чего не застрахован. И настолько это неприятие присуще психологии человека, что даже медсестры и врачи не хотят к ним идти.
Мы даже анкетное исследование проводили, ответы были примерно такие: «Не хочу приближаться к их безнравственной жизни, которая привела к такому заболеванию. Не хочу этой грязи». Но этим больным все же как-то нужно дожить до смерти. И все-таки находятся замечательные сестры. Думаю, Господь их выбирает и очень помогает им. Они признаются, что уйти уже не могут.
— Направления открываются, значит, и сестер должно быть больше?
— Конечно, и это то, в чем мы больше всего нуждаемся. У нас, говоря языком экономистов, огромное количество предложений, опережающих наши возможности. Мы сотрудничаем с проверенными коммерческими службами, перенаправляем к ним подопечных, которые могут оплатить уход сиделки. Мы не можем нести полную ответственность за работу этих организаций и безоговорочно гарантировать качество по уходу приглашенных сиделок, но когда наших сил недостаточно — такое сотрудничество, на сегодняшний день, является единственным выходом. Доверяем единицам, эти фирмы должны нести перед нами обязательства, которые в первую очередь заключаются в добросовестной помощи. Сейчас мы ищем новые формы сотрудничества с коммерческими службами — мы больше с них будем спрашивать, будем и обучать. Признаюсь, что организаций, которым мы могли бы с чистой душой доверять — единицы. Ознакомившись с деятельностью восьми московских служб по оказанию паллиативной помощи, можем работать лишь с тремя. Нам нужна полная картина того, что происходит в области помощи ухода на дому в Москве, какое качество больным предлагается. Надеемся, что такое сотрудничество даст нам главное: возможность расширить в Москве помощь нуждающимся.
— С какими еще сложностями приходится сталкиваться?
— Мы не можем обеспечить нашим героиням-сестрам те льготы и условия работы, которыми обеспечиваются медсестры государственных клиник. К примеру, у них должен быть второй оплачиваемый отпуск, компенсация оплаты своего лечения, многое другое. Смена нашей сестры в среднем длится 12 часов. Она выходит из дома в 6-7 утра и поздно вечером возвращается. Мы следим за нагрузкой сестер, нельзя чтобы они работали только у тяжелых больных. Когда сестре кажется, что у нее наступил синдром выгорания, ей нужно просто отдохнуть, и это действительно необходимо.
— Трудностей много, а сестры чаще улыбаются. В чем их радости?
— Наша радость начинается с тьмы, с отчаяния. Иногда мы встречаем такие тяжелые случаи, что, кажется, — никогда не справимся, не за что и уцепиться. Мы не можем оказать быстро помощь — и уйти, забыв обо всем. Мы не выпускаем из поля зрения больного человека. Он дома — мы с ним дома. Его кладут в больницу — мы за ним. Оттуда опять домой. И с годами, очень постепенно, далеко не в одночасье жизненная ситуация этих людей меняется. В течение лет пяти к человеку, который погибал – вернулись родственники, нашли ему соцработника, врач из поликлиники начинает регулярно навещать, а что, знает, что лекарства вовремя дадут. И самые главные изменения — духовные; лицо, обезображенное мукой – просветляется. Этого человека любят, а его не любили. Никто не любил, все отвернулись, потому что он капризный, скорбящий и озлобленный. А сестра полюбила — и лед тронулся. Это самое замечательное, что мы видим постоянно.
— Чтобы вы пожелали сестрам?
— Оставайтесь, дорогие мои, на том пути, на который поставил вас Господь, будьте верными, ведь и радость нам дается в полной мере. Оставайтесь мудрыми, профессиональными, духовными, несите свет.
Беседовала Е. Вербенина
Милосердие.ru/Патриархия.ru
