В ходе недавнего посещения Санкт-Петербургских духовных школ председатель Синодального информационного отдела провел ролевую игру для студентов. О ролевых играх в учебном процессе В.Р. Легойда рассказал в интервью порталу «Православие и мир».
— Владимир Романович, что такое ролевая игра?
— Ситуационные, ролевые, деловые игры — это одна из форм обучения, тренинга. Она давно используется в современной методике образования. Практиковать ролевые игры мы начали несколько лет назад с журналистами в МГИМО, перенимая этот опыт на международных конференциях.
Ролевая или ситуационная игра заключается в попытке в игровой форме отработать какую-то вполне конкретную профессиональную ситуацию. На самом деле это просто расширение традиционного учебного поля, потому что когда человек делает доклад на семинаре, он тоже отрабатывает на практике определенные навыки — скажем, навыки публичного выступления. Только в ситуационной игре ты выступаешь не от себя, а берешь на себя какую-то роль.
Но так как это все-таки учеба, то главное — не только отработка ситуации, а последующий подробный, детальный анализ того, что было сделано правильно, что нет, и как можно было бы сделать лучше.
— Вы считаете, такой вид обучения можно широко использовать среди студентов духовных школ?
— Я не вижу здесь никаких противопоказаний, кроме одного: вовлеченные в ситуационную игру должны серьезно к этому относиться. Как раз таки одно из моих основных замечаний к студентам академии и семинарии заключалось в том, что они не до конца серьезно этот эксперимент восприняли. Если игра превращается в КВН, то она теряет свою учебную составляющую.
— Какую ситуацию Вы моделировали с питерскими студентами?
— Та игра, которая была мной предложена студентам Санкт-Петербургской академии, моделировала пресс-конференцию: несколько человек «давали» пресс-конференцию и отвечали на вопросы, остальные — несколько десятков студентов — эти вопросы задавали, играя роль журналистов.
— Почему Вы в духовной академии проводили ролевую игру, подходящую скорее для студентов-журналистов?
— Я оказался в академии по приглашению владыки ректора — епископа Амвросия. Почему предложил игру? Немного ранее я провел со студентами беседу по проблемам современного информационного общества. А для того, чтобы они как-то испробовали на практике то, что о чем я рассказывал, я и предложил провести игру.
Почему именно пресс-конференция? Дело в том, что с ролью ньюсмейкера большинству из них, скорей всего, предстоит столкнуться в относительно недалеком будущем. Играть журналистов тоже было совсем небесполезно: немаловажно попробовать оказаться в шкуре человека, который, скажем так, находится по другую сторону баррикад. Это, условно говоря, потому что еще одним из моих пожеланий было усвоить: общение ньюсмейкеров с журналистами — это дорога с двухсторонним движением.
Профессиональный журналист прекрасно понимает, что ньюсмейкер, будь то чиновник, священник или кто-то еще — для него важен как источник информации, и поэтому необходимо с ним установить хорошие отношения. А ньюсмейкер точно так же должен отдавать себе отчет: от того, как он построит отношения с журналистским сообществом, зависит, насколько потом его позиция будет присутствовать в медийном пространстве.
— Какие типичные ошибки делали семинаристы и слушатели Общецерковной аспирантуры?
— Были две типичные ошибки: даже люди с опытом, которые намного лучше отыграли похожую ситуацию, чем семинаристы, не смогли их полностью избежать.
Первая ошибка — когда человек на преcc-конференции начинает говорить с журналистами как со своими подчиненными. Если проанализировать реальные пресс-конференции чиновников и бизнесменов, эта особенность тоже часто бросается в глаза. Особенно чиновники старой формации — они общаются так, как будто могут диктовать журналистам, что те должны написать. Почему-то и у молодых присутствует такая тенденция, и я не могу до конца объяснить, откуда она у них.
Журналисты же в свою очередь (поскольку ситуация моделируется довольно острая) забывают, что их задача — получить максимум информации и адекватно донести ее до читателя. И начинают вступать в полемику с ньюсмейкерами.
Таким образом, поле пресс-конференции превращается в дискуссионную площадку. Так делать нельзя, это непрофессионально, потому что нет задачи спорить и доказывать. Можно задавать острые вопросы, но они не предполагают дискуссии о ценностях на самой пресс-конференции.
— Нет ли в игре такой опасности: большинство будет сидеть и наблюдать за процессом, а участвовать будут только горстка самых активных?
Это не опасность, это особенность любой учебной группы. За более чем 10-летнюю педагогическую практику я не помню, чтобы в дискуссии участвовала вся группа — все время кто-то более активен, кто-то менее. Это нормально.
— Возможны ли ролевые игры в предметах, непосредственно касающихся специализации студентов духовной академии — богословия, гомилетики и т.д.?
— Как я уже говорил, ролевая игра — разновидность практического занятия с одной особенностью: его участники берут на себя определенные профессиональные роли. А в гомилетике есть возможность произносить учебные проповеди непосредственно в храме, там ничего играть не нужно. Что касается богословских дисциплин, мне кажется, ситуативные игры тут не совсем к месту, хотя, наверное, можно на занятиях устраивать диспуты, тренируясь отстаивать разные точки зрения, — внести такой элемент здоровой софистики.
— Игровой формат все-таки не везде уместен?
— Игровой формат не везде подойдет, но он может быть востребован намного больше, чем сегодня. Пресс-конференция — это только одна актуальная модель из множества — в МГИМО, например, у нас было игровое собеседование при устройстве на работу, решение проблемных ситуаций группой сотрудников внешнеполитических ведомств и т.д. Ведь одно дело — громко возмущаться по поводу какой-то ситуации, и совершенно другое — оказаться в ее эпицентре и постараться аргументированно и спокойно доказывать верность своей позиции. А этому надо учиться.
Беседовала В. Посашко
«Православие и мир»/Патриархия.ru
