Biserica Ortodoxă Rusă

Site-ul oficial al Patriarhiei Moscovei

Русская версияУкраинская версияМолдавская версияГреческая версияАнглийская версия
Patriarhia

Interviul secretarului Administrației parohiilor Patriarhiei Moscovei în Italia ieromonahul Antonie (Sevriuc) portalului „Ortodoxia și lumea”

Interviul secretarului Administrației parohiilor Patriarhiei Moscovei în Italia ieromonahul Antonie (Sevriuc) portalului „Ortodoxia și lumea”
Versiune pentru tipar
10 iulie 2012 17:20

Интервью настоятеля храма святой великомученицы Екатерины в Риме, секретаря Администрации приходов Московского Патриархата в Италии иеромонаха Антония (Севрюка) порталу «Православие и мир».

— 21 мая 2012 года Администрация приходов Русской Православной Церкви Московского Патриархата в Италии получила официальный статус юридического лица. Каково значение этого события для Русской Православной Церкви?

— К этому событию мы шли давно. Число приходов Русской Православной Церкви в Италии за последнее десятилетие возросло до 50 (еще в 1990-е годы в Италии действовало несколько приходов Московского Патриархата, их бурный рост пришелся на конец 1990-х — начало 2000-х годов), и сегодня возникла реальная необходимость юридически упорядочить отношения наших общин с Итальянским государством.

На каждом приходе постоянно возникают ситуации, требующие от нас вступления в юридические взаимоотношения с органами власти, с местными структурами Римо-Католической Церкви, муниципалитетами. Даже для оплаты текущих коммунальных платежей приход обязан иметь реальное юридическое представительство в глазах власти. Вот для этого, в том числе, и нужно было создать централизованную структуру, имеющую юридический статус. Слава Богу, мы его получили.

— «Администрация приходов Русской Православной Церкви Московского Патриархата в Италии» — что это такое?

— Этот термин был введен по отношению к церковной структуре Московского Патриархата в Италии в 2007 году. До этого приходы входили в благочиние Корсунской епархии с центром в Париже.

Но в связи с тем, что сейчас в Италии приходов стало больше, чем во всех странах, которые окормляет Корсунский епископ (а это Франция, Испания, Португалия и Швейцария), Святейший Патриарх и Священный Синод приняли решение о том, что в Италии будет учреждена отдельная структура Московского Патриархата, которую возглавит епископ с титулом Богородский.

— Но Богородск ведь находится под Москвой.

— Да. Но и в Англии наш архиерей имеет титул Сурожский, и во Франции — Корсунский. Практически во всех епархиях Русской Церкви, находящихся вне пределов территории стран, традиционно ей окормляемых, епископы Московского Патриархата имеют титулы не тех городов, в которых они фактически пребывают. А пока архиерей не назначен, приходами Русской Православной Церкви в Италии временно управляет Корсунский епископ.

— Около 50 приходов Московского Патриархата в Италии — это немало. Что это за приходы?

— Нынешние приходы я бы разделил на три категории. К первой категории можно отнести исторические приходы в Риме, в Мерано (Мерано — один из центров русского присутствия в Италии, курортный город в Альпах, куда русские аристократы приезжали лечиться на воды, этот приход недавно возрожден), в некоторых других городах.

Далее, назову приходы, созданные итальянскими священниками (при участии митрополита Антония (Блюма) и митрополита Никодима (Ротова)) в 1970-1980-е годы. Большинство их прихожан — итальянцы.

И, наконец, самая большая часть приходов образовалась в конце 1990-х — начале 2000-х годов, во время массовой эмиграции чад Русской Церкви в страны Западной Европы. Речь идет не только и не столько о россиянах, но об украинцах и молдаванах, которые приехали в Италию в поисках работы.

Эти люди нуждались в духовной поддержке. Мало-помалу собирались общины. Священник обращался к местному католическому епископу, и тот предоставлял храм. Так возникали приходы по всей Италии, в большинстве своем на севере страны.

— Значит, многие приходы сформировались в результате экономических неурядиц на Украине и в Молдавии, что вынудило жителей этих стран отправиться на заработки. Как Вы думаете — вот образуется у них все на Родине, они вернутся домой. Что станет с приходами? Обосновано ли решение о создании особой епархии в Италии?

— Абсолютно обосновано. На любом приходе (я могу говорить на примере нашего Екатерининского прихода в Риме) есть костяк из постоянных прихожан. Причем многие из них приехали в Италию в поисках работы, но здесь уже обрели семьи. У них родились дети.

Недавно я присутствовал на конференции в Кабинете министров Италии, где обсуждались вопросы, связанные с интеграцией второго поколения эмигрантов (из бывшего Советского Союза, Бангладеш, Таиланда и других стран) в итальянскую жизнь. С такой реальностью сталкивается сегодня итальянское общество.

Эмиграция второй волны — это дети и подростки, родившиеся в Италии, для них родной язык — итальянский, но этнически и по религиозному признаку они принадлежат к иным группам. Среди наших прихожан немало эмигрантов второй волны.

Между прочим, свою епархию в Италии уже имеет Румынская Церковь. В нее входят 163 прихода, в которых ежегодно совершается несколько тысяч крещений. Можете себе представить?

— Как настоятель храма великомученицы Екатерины и секретарь Администрации русских приходов Русской Православной Церкви в Италии Вы много общаетесь с итальянцами. Каково отношение к русским и России в Италии?

— Отношение простых людей к России и к русским очень хорошее. Вероятно, это связано с тем, что итальянцы и русские во многом похожи. Поэтому мне, прожившему свою жизнь в России, в Италии легко. Я никогда не чувствовал недопонимания со стороны итальянцев.

А недавно беседовал с деловым человеком, который в Италии имеет свой небольшой бизнес, и он тоже сказал, что всегда уверен в том, что его слова будут восприняты итальянцами именно в том значении, которое он в них вкладывает. Может быть, поэтому так много русских едет в Италию. Если вы пройдетесь по центру Рима, то кругом услышите русскую речь.

Наши прихожане работают в семьях, ухаживают за престарелыми людьми, нянчатся с детьми, и итальянцы всегда отмечают, что русские — добросовестные, что русским можно доверять. Мне рассказывала мой педагог итальянского языка, что у ее маленьких детей была русская няня, и это была самая лучшая няня, которую она когда-либо находила для детей.

Конечно, условия работы в семьях непростые, но по итальянскому законодательству вторая половина дня четверга и воскресенье — это дни, когда «баданты» (от итальянского слова badante — тот, кто ухаживают за пожилыми людьми — ред.) имеют свободное время. Как правило, они идут в храм, где встречаются с другими прихожанами и могут на родном языке побеседовать за чашкой чая.

Мне приходилось видеть, как кто-то из прихожан по четвергам переставал приходить. Спрашиваю почему? Потому, что семья пригласила на ужин или на прогулку на море. Более того, бывает, что работодатель позволяет привезти «баданту» в Италию своих родственников. И это решает один из самых болезненных вопросов нашей здешней паствы — восстанавливается связь с семьей.

— Одна из наиболее ощутимых проблем паствы русских храмов за границей, будь то экономические эмигранты или студенты, — это разрыв с семьей, Отечеством, родной культурой. Какие способы восполнения этого недостатка Вы находите?

— За границей я увидел то, что не так часто встретишь на Родине — за границей приход является не только местом богослужения, но и местом встреч и общения людей.

И на Никольском приходе, и в нашем Екатерининском храме мы всегда уделяем большое внимание тому, что часто называют «литургией после Литургии». Потому что Литургия — это «общее дело», но иными словами — это наше общение. Это наше общение во Христе за Евхаристией, но это и наше общение после Литургии.

На многих приходах Италии мы устраиваем совместные трапезы, которые, конечно, не отличаются изысканностью блюд, но дают людям возможность встретиться и просто поговорить. Они всю неделю находятся в итальяноязычной среде, и им всегда бывает радостно, придя в церковь, увидеть своих соотечественников и поделиться своими переживаниями с ними на родном языке.

Храм на чужбине — это всегда площадка для общения. И важное место в этом общении занимает пастырь. Поэтому всегда после воскресных трапез мы устраиваем беседы со священником. А если остается время до вечерней службы, то можем вместе посмотреть фильмы, поговорить о том, о чем людям интересно. Весь воскресный день наши прихожане проводят в храме.

— Что самое важное для священника, который несет свое служение за границей?

— Понять, что его жизнь ему не принадлежит. Святейший Патриарх после хиротонии сказал мне, что с того момента, как руки епископа возложены на главу рукополагаемого в священный сан, его жизнь не принадлежит никому: ни семье, ни родным, но Богу. Если Бог будет на первом месте, то во всем остальном все будет хорошо.

В жизни священника должна быть правильно выстроена вертикаль. Есть замечательный образ, который описывает отношения человека с Богом и ближними: чем лучи, под которыми мы подразумеваем людей, ближе направляются к центру окружности, к Богу, тем ближе точки радиуса соприкасаются друг с другом, тем ближе люди становятся друг другу.

То же со священником. Очень важна готовность пожертвовать своим временем, отдыхом, желанием заняться любимым делом и всегда все это предпочесть возможности общения с прихожанами. На своем личном опыте я убедился в том, что частичка доброты, частичка тепла, подаренные людям, сторицей возвращаются священнику.

— Русский человек в Италии оказывается лицом к лицу с реальностью католического мира, и ему важно правильно выстроить свои отношения с этим миром, так похожим на наш (один Христос, одно Евангелие, и порой отличия кажутся несущественными). Как Вы разъясняете вопрос нашего отношения к католицизму священству приходов Италии, прихожанам, паломникам?

— Италия — это сердце католического мира, это страна с огромным процентом верующего католического населения. И, конечно, для каждого православного христианина, который приезжает в Италию на долгое время, встает проблема общения с католическим миром.

Ежедневно после богослужения ко мне подходят паломники и спрашивают, как им себя вести в тех храмах, где находятся святыни, которые почитаются равно католиками и православными.

Важно помнить, что с Католической Церковью мы не имеем литургического и молитвенного общения. Хотя в Италии Русская Православная Церковь часто оказывается гостем Католической Церкви: мы служим в храмах, которые нам предоставляют католики. Католики разрешают нам совершать Литургии и молебны у величайших святынь всего христианского мира.

Классический пример — город Бари, куда ежедневно сотни православных паломников стекаются к мощам святителя Николая Чудотворца (в католический храм). Каждый четверг, а бывает и чаще, на престоле, под которым почивают эти мощи, служится православная Литургия.

Совсем недавно, мы служили и в верхнем храме, в огромном соборе, возведенном над мощами святителя, и несколько тысяч православных молилось там благодаря доброму отношению к нам со стороны Католической Церкви.

Как настоятель Екатерининского храма и представитель Администрации приходов Русской Православной Церкви Московского Патриархата в Италии я регулярно присутствую на значимых католических богослужениях. К слову сказать, на всех важных праздниках нашего прихода всегда присутствуют гости из Католической Церкви. Но, конечно, мы не молимся вместе, и то, о чем я сказал выше, является лишь знаком нашего доброго друг к другу отношения.

— У каких еще святынь Вам довелось уже послужить в Италии?

— В Риме: на мощах апостола Петра в соборе святого Петра, на мощах святого равноапостольного Кирилла в базилике святого Климента. Для нас очень важно, что в Риме почивают мощи небесного покровителя нашего Святейшего Патриарха, за которого мы всегда здесь молимся. Еще на мощах святителя Мартина Исповедника в Сан-Мартино-ай-Монти, на мощах человека Божия Алексия и мученика Вонифатия на Авентинском холме.

В Милане — на мощах святителя Амвросия Медиоланского в базилике Сант Амброджио. До настоящего момента ни одного отказа на проведение богослужений мы не получали. Нам всегда идут навстречу. И это радует.

— А каково отношение католиков к Православию, к православной культуре?

— Заинтересованное. Наш храм великомученицы Екатерины построен в традициях русского церковного зодчества. Он виден издалека и выглядит не совсем обычно в контексте Вечного Рима, который строился, скажем так, несколько в другом стиле.

Когда наши паломники спрашивают, как им найти Екатерининский храм, и называют улицу и номер дома, то слышат в ответ: «А, так это же русская церковь, вам нужно туда, туда и туда…» И таксисты, и местные жители знают наш храм как chiesa russa, «русскую церковь», которая стала местом встречи католического Запада и православного Востока.

Многие люди от простых итальянцев до высокопоставленных куриальных кардиналов приходят сюда и именно здесь открывают для себя Русскую Православную Церковь, открывают Россию — нередко впервые в своей жизни. Недавно о нашем храме был снят фильм «Русский дом на берегах Тибра».

— В Екатерининском храме в алтаре помогают студенты. Студенты поют на клиросе. Большинство из них учится в знаменитых Папских университетах и институтах — Григорианском, Библейском, Восточном. Вы закончили Санкт-Петербургскую духовную академию. Чем отличается система образования в духовных школах у нас на Родине и в Папских вузах?

— Я могу судить об этом только со стороны, как священник, который общается со студентами из Русской Православной Церкви, отправленными на учебу в Рим. Они действительно помогают у нас и на клиросе, и в алтаре.

Наши студенты учатся в разных католических вузах, и эти вузы чрезвычайно отличаются между собой и по подходу к организации образовательного процесса, и по нагрузке, которая возлагается на плечи учащихся. Выбор вуза определяется вакансиями: есть вакансия на стипендию, студент едет. Мне кажется, для них это хорошая возможность повысить свою квалификацию, ведь система богословского образования в Риме складывалась веками.

Отличие русских духовных школ, как мне кажется, заключается в неотъемлемой связи образовательного и воспитательного процессов. В семинарии готовят церковно- и священнослужителей. А если человек желает получить богословское образование для расширения кругозора, то ему не стоит идти в семинарию, где к нему предъявят требования, сопряженные с каноническими требованиями к кандидату в священный сан. В некоторых католических вузах женщины учатся наравне со священниками.

Многое зависит для наших студентов от того, в какой колледж (общежитие — ред.) они попадут во время учебы. Есть колледжи, относящиеся к католическим монастырям, с более строгими, фактически монастырскими, правилами общежития. А есть колледжи, где вопросам частной жизни студентов уделяют меньше внимания.

И в этой ситуации студенту чрезвычайно важно иметь внутри несгибаемый нравственный стержень. Ведь оказавшись в мировой столице, центре туризма, выпускник русской духовной школы попадает в непривычные для него условия, сталкивается с иным образом жизни, который может повлечь за собой новые искушения. И ему нужно остаться самим собой. А остаться самим собой помогает нравственный стержень, то есть вера.

Мне очень радостно, что те, кто в ватиканских структурах отвечает за пребывание русских студентов в Риме, относятся к этому с пониманием. Русских студентов не обязывают посещать мессы, как это должны делать студенты-католики, и даже отпускают с занятий в дни православных праздников.

— Мне не раз приходилось слышать от православных людей, что образовательные программы для русских студентов в Папских вузах есть часть прозелитической политики Ватикана: студенты ломаются в Риме, становятся филокатоликами. Как бы Вы прокомментировали эту точку зрения?

— Мы с Вами только что говорили о стержнях. Если у тебя стержень есть, то обучение и в православной семинарии, и в католическом Папском университете пойдет тебе на пользу. Мы знаем многих выпускников Папских вузов, которые, вернувшись к себе на Родину, служат на благо Православной Церкви.

Из ныне здравствующих православных архиереев Русской Православной Церкви некоторые учились в Риме, также несколько преподавателей моей родной Санкт-Петербургской духовной академии. Поэтому я считаю — неправильно говорить, что среди наших студентов ведется прозелитическая работа. Более того, наши студенты, проживая в католической среде, дают возможность католикам лучше узнать Православие.

Я сам сталкивался с тем, что если я незнакомым итальянцам представляюсь православным священником, мне сразу начинают задавать самые неожиданные вопросы: а неужели православные тоже верят во Христа? Разве они читают Библию? У них даже и святые есть? Понимаете: кто такие православные, католики-обыватели знают мало. Поэтому пребывание наших студентов в Италии — это живое свидетельство о Православии.

Мы здесь — на витрине. На нас смотрят как на живых носителей православной веры, православного предания, православной культуры. И по нам, оказавшимся здесь православным, судят о том, что такое Русская Церковь.

Я всегда повторяю в проповедях, что наше пребывание в Италии налагает на нас огромную ответственность. В том числе и на студентов, потому что они живут в католических колледжах, едят за одним столом с католическими семинаристами, и по ним те составляют свое впечатление о том, каковы православные. Нередко наши студенты имеют хороших друзей среди католических семинаристов.

На наш престольный праздник к нам пришли десятки будущих католических священников посмотреть на архиерейское богослужение. Мы пригласили их на трапезу, во время которой они задавали множество живых вопросов о нашей вере. Я вижу в таком общении возможность взаимообогащающего диалога.

— Отец Антоний, всякий раз, когда я открываю Ваш замечательный сайт http://www.stcaterina.org, то просто диву даюсь: богослужения в разных уголках Италии, присутствие на протокольных мероприятиях в Ватикане, участие в конференциях и культурных мероприятиях столицы, встречи с дипломатами, представителями русской и итальянской творческой, научной интеллигенции. Как Вы все успеваете? Еще и новости на сайт сами выкладываете…

— Очень легко преодолевать все трудности, когда перед глазами есть живой пример. Однажды в СПбДА перед студентами выступал известный священник. И кто-то его спросил: «Батюшка! В семинарии так сложно учиться. Как пройти выбранный путь до конца достойно?» И он посоветовал выбрать из однокурсников или преподавателей «путеводную звездочку». И глядя, как тот человек более успешно, чем мы, справляется с трудностями, брать с него пример.

Мне в моей жизни очень повезло (хотя я не люблю это слово, оно обезличивает волю Божию по отношению к человеку). На протяжении четырех лет я имел возможность быть личным секретарем тогда митрополита Смоленского и Калининградского, а потом Святейшего Патриарха Кирилла. И в эти годы я вблизи видел, как живет и как трудится Святейший Патриарх. У него нет ни одной минуты на себя.

Он приезжал ранним утром в Патриархию и возвращался оттуда поздним-поздним вечером в резиденцию, нагруженный тремя-четырьмя чемоданами документов, которые ему нужно было за ночь отработать. Знаете, у меня всегда сердце кровью обливалось, потому что я должен был класть эти чемоданы ему в машину. Утром он приезжал — все документы были прочитаны, изучены, проанализированы, на всех стояли соответствующие резолюции.

— Разве по-человечески это возможно?

— Господь никогда не возлагает первосвятительский куколь на того, кто не способен этого понести. И всегда избирает людей, способных стоять у кормила церковного, и Сам дает им особые, в человеческом понимании, сверхъестественные силы. Я до сих пор не дал себе ответ на вопрос: как человек, которому физически необходим хотя бы минимальный отдых, может это вынести?

Сильнейший заряд энергии Святейший Патриарх сообщал и нам, своему окружению. И я очень привык постоянно находиться в таком жизненном ритме. У личного секретаря много обязанностей, эта работа требует предельного напряжения сил и концентрации внимания. Я прекрасно понимал, что не имею права совершить ни одной ошибки, иначе подведу Патриарха.

— Господь даровал Вам в жизни невероятные встречи с невероятными людьми, о которых мы можем только узнавать из книг или СМИ. Что Вы больше всего цените в людях?

–– Возможность оставаться людьми. Одним из важнейших достоинств любого человека является возможность оставаться самим собой вне зависимости от его должности и положения. Если человек прост и доступен, если он способен быть верным другом, то для меня это критерий человечности. И это то, что я особенно ценю в людях.

— Почему Вы, окончив лучший лицей Твери с золотой медалью, решили посвятить себя всецелому служению Церкви? Ведь Вы могли бы столь же блестяще окончить университет и успешно идти по светской стезе!

— Этот выбор был совершенно осознанный. Я крестился в 11 лет (родители были тогда людьми невоцерковленными). Я стал задумываться о Боге, учась в 3-4 классах. Когда нам объясняли теорию Большого взрыва, я спрашивал учителя: «А что же взорвалось, раз это был такой большой взрыв?» Передо мной вставали вполне естественные вопросы, но никто на них мне не мог дать ответа.

И тут в 1995 году, когда я закончил начальную школу, министерство образования Тверской области запустило пилотный проект. В центре города открылся лицей, куда принимали тех, кто с отличием окончил младшие классы. Меня взяли. Директор лицея старался воспитать нас всесторонне образованными людьми — в программе были даже бальные танцы, другие необычные предметы, среди которых особое место занимала история религий. Ее вела светский педагог.

На первом же уроке она нам сказала: «Дети, вы все здесь умные, так что прекрасно понимаете — мы будем изучать сказки». Когда мы дошли до христианства, она попросила нас приобрести в книжном магазине Детскую Библию. Я ее купил, прочитал главу о Благовещении, которую нам задали. И хорошо помню, что в ту ночь я не спал, потому что дочитал книгу до конца.

У меня возникло огромное количество вопросов, которые на следующий день после урока я стал задавать учительнице. Но она лишь снисходительно заметила, что эта тема недостойна моего внимания. А родители предложили лишний раз почитать учебник английского языка.

Дальше произошло событие, которое, оглядываясь назад, я расцениваю как чудо. Как-то весной к нам в дверь позвонили ребята из моего двора и пригласили на воскресную беседу о вере и Церкви (их проводил священник в моей первой школе). Я пошел с ребятами и впервые в жизни увидел человека, одетого в рясу, высокого, красивого, пожилого (ему тогда исполнилось 78 лет). Меня поразила его осанка. Он прошел всю войну.

Я попросился на занятия. Но батюшка пригласил меня прийти на следующий год, потому что на дворе стоял март — занятия подходили к концу. Однако я был настойчив, сказал, что прочитал всю Детскую Библию, предложил меня проверить. Он не смог отказать и разрешил мне присутствовать. И когда он задавал вопросы, на которые никто не мог ответить, я отвечал.

От школы до трамвайной остановки, откуда батюшка уезжал к себе домой, было минут 15 ходу, и я после каждой воскресной беседы его провожал. Помню, 10-15 трамваев уходило, а мы все стояли и говорили (потом уже я узнал, что он старший священник кафедрального собора Твери). В мае он меня крестил.

Родители отнеслись к моему решению с пониманием. На следующее воскресенье после крещения я пришел в собор. Отец Николай представил меня архиерею, и в тот же день владыка Виктор благословил меня носить стихарь. Мне было 11 лет. Владыка сказал, что, надев стихарь, я становлюсь воином Христовым. И я это запомнил, и стал ходить в собор постоянно.

Погрузившись в замечательную церковную среду, новую для меня и очень интересную, я стал активным ее участником. Был иподиаконом у владыки. Всегда, когда он приезжал в собор, я держал его жезл или с трикирием ходил. И как-то само собой стал думать о том, что я тоже хотел бы стать священником.

Это было время, когда Церковь обрела свободу, и тогда еще недоставало образованных священников. В соборе в Твери на тот момент было немного священников, имевших духовное образование. Как правило, все они учились давно, и тот же отец Николай на мой вопрос о том, что нужно для поступления в семинарию, ответил: «Выучи "Отче наш", "Верую" — и поступишь».

Моя бабушка жила в Петербурге. Каждое лето я бывал у нее. И на следующее лето я попросил бабушку отвести меня в семинарию. Она не знала, где это, и я сам нашел семинарию, и мне там так пришлось по душе (я попал на всенощную под Казанскую), что я загорелся мыслью во что бы то ни стало поступить. Мне очень хотелось стать священником образованным, учиться, читать, узнавать.

Родители со мной не согласились. Они считали, что у меня могло быть большое светское будущее, тем более с золотой медалью я мог поступать во многие учебные заведения. Но я сказал, что мое решение сознательное. Через год мама поехала вместе со мной в Петербург. И ей так понравилось в семинарии, что все богослужение она стояла и плакала.

И вот я стал готовиться к поступлению. А уже в то время поступить было непросто (в мой год конкурс составлял три человека на место). Нужно было знать множество специальных церковных дисциплин, а я был самоучкой, учился по книжкам, которыми со мной охотно делились батюшки из Твери. И я сам все карманные деньги тратил на книги.

И поступил в семинарию. Когда я учился на первом курсе, тяжело заболел отец Николай: у него началась гангрена, ему отняли ногу, он не мог служить. Для него это было ужасно, потому что служение было единственной составляющей его жизни. А у нас с ним сложились очень близкие отношения. У батюшки было двое детей, но один погиб в младенчестве, а второй был убит через несколько дней после того, как подал документы на поступление в семинарию. И я стал ему фактически внуком.

И вот я, молодой семинарист, приехал к нему в первые же каникулы, прямо в подряснике. Монахиня, которая ухаживала за отцом Николаем, сказала, что батюшка в коме, в сознание не приходит. Но когда я вошел и сел у его кровати, он вдруг открыл глаза и привстал. Монахиня упала в обморок, и я пытался как-то привести ее в чувства.

Отец Николай был очень слаб, но меня узнал и стал говорить со мной. Твердил: «Возьми мои книги, возьми мои книги». Он попросил монахиню, чтобы она принесла Типикон с его стола, издание XVII века, и им благословил меня: «Возьми этот Типикон и все мои книги».

Мне было не по себе, я все повторял: «Батюшка, да что Вы! Вам еще жить и жить». Потом попрощался и пообещал зайти на следующий день. Я вышел из дома (а это частный сектор Твери) и медленно брел по Тихвинской улице. Вдруг раздался крик. Я побежал назад. Монахиня мне сказала: «Отец Николай умер».

Я действительно взял книги отца Николая. У него была собрана вся подборка журналов «Московской Патриархии» с 1950-х годов до 2000-го года. Сейчас это настоящая библиотека — в те годы ЖМП печатал очень интересные статьи. Это история в лицах…

— В ту ночь, когда Вы не спали и прочли все Евангелие, что так Вас поразило в этой книге, в православной вере?

— Я нашел ответы на все вопросы, которые меня волновали: как произошел мир, как произошел человек. Эти ответы показались мне настолько убедительными, что не оставили и тени сомнения в моей душе. Потом уже меня поразила замечательная церковная среда в нашем соборе в Твери. Уходя из него, мне всегда хотелось вернуться поскорее вновь.

Я застал священников старой формации и видел, как они живут. Отец Николай уже в 7 утра (а я старался очень рано приезжать в храм, чтобы все подготовить к службе), облаченный, вынимал частички за всех своих родных, близких, по синодикам, написанным ими еще в 1950-е годы. Такую церковную выправку он имел! И мне очень хотелось быть причастным к этой жизни, хотя я думал, что этого не достоин.

— Мы есть то, что наши родители, учителя, наставники заложили в нас. Кто сформировал Ваш стержень?

— Это и преподаватели СПбДА, которые нам старались привить подлинно церковный образ жизни, поделиться своими знаниями. Но, прежде всего, это, конечно, Святейший Патриарх Кирилл.

Господь так в моей жизни все управил, что, окончив семинарию в июне, я уже в сентябре стал сотрудником Отдела внешних церковных связей, сам об этом не помышляя. Перед окончанием семинарии я полгода провел в Финляндии, в университете в Йоенсуу, куда бы направлен от СПбДА для написания дипломной работы «Эсхатология в мировых религиях».

Вернувшись назад, я получил приглашение поехать на учебу в Грецию и с огромной радостью согласился, потому что почти 5 лет по 2-3 месяца проводил на Кипре в православном лагере как руководитель группы русских студентов, любил Кипр, учил новогреческий язык.

Вскоре меня вызвал к себе председатель ОВЦС митрополит Кирилл.

— Это была Ваша первая встреча со Святейшим Патриархом?

— Конечно, я и раньше его видел на богослужениях, но у меня ни разу не было даже возможности взять у него благословение. Митрополит Кирилл меня принял в своем кабинете, и я до сих пор помню наш разговор. Я шел на эту встречу с огромным трепетом. Я понимал, что познакомлюсь с человеком, которого вижу каждую субботу в передаче «Слово пастыря» и который вызывает у меня огромнейшее благоговение.

С первых же минут теплота приема рассеяла мое волнение. Помню: я, семинарист, захожу к нему в кабинет, он встает из-за стола и идет мне навстречу. Потом я узнал, что он всегда так делал, кто бы к нему ни приходил: будь то министр или простой семинарист. Манера общения митрополита, тембр его голоса, его речь настолько меня успокоили, что буквально через минуту мне казалось, что я знаю владыку уже очень давно.

Он мне сказал, что перед поездкой в Грецию нужно потрудиться в службе коммуникации ОВЦС. Я поступил на работу, но проработал всего месяц. После этого состоялась наша вторая встреча с митрополитом. Он вручил мне распоряжение, о том, что назначает меня своим личным референтом. Учеба в Греции отошла на дальний план. А моя жизнь стала связана с серьезными церковными послушаниями.

Святейший Патриарх — это человек, который из меня, простого семинариста, сделал монаха и священника. Желание стать монахом было абсолютно естественным для меня, я думал об этом в семинарии, старался вести соответствующий образ жизни, понимал, что для меня это единственный возможный путь служения Богу — всего себя всецело отдать на служение Церкви.

Может, я говорю сейчас «высоким штилем», но говорю искренне. Я был первым монахом, постриженным Святейшим Патриархом Кириллом после его избрания на престол московских Первосвятителей. Патриарх дал мне огромный опыт и величайшую возможность увидеть то, как нужно служить Церкви.

— Как?

— Самоотверженно и с полной самоотдачей, не жалея ни сил, ни здоровья. Так же, как трудится он. И зная, что все, если мы трудимся для Церкви, все находится в руках Божиих. Не смущаясь ничем, нужно трудиться, работать и верить, молиться и служить.

— На вилле Боргезе на памятнике Н.В. Гоголю выгравированы его слова: «О России я могу писать только в Риме. Только там она предстает мне вся, во всей своей громаде». Ваше отношение к России изменилось в Италии?

— Здесь я, как никогда раньше, начал понимать, что мы должны очень ценить то, что мы имеем в жизни. Сейчас, приезжая в Россию, я другими глазами смотрю на свою страну, на ее природу, на людей, на возможность искреннего братского общения с теми, с кем меня теперь разделяют тысячи километров.

Здесь с особой остротой я ощущаю, что, находясь за границей, в ином культурном пространстве, очень важно сохранять свою идентичность. И всегда помнить о том, кто мы, откуда мы, носителями какой великой культуры — православной культуры, в первую очередь, мы являемся.

— Один наш университетский профессор говорил, что Рим — единственный город, в котором он хотел бы прожить всю свою жизнь. Что значит Рим для Вас, жизнь в этом Вечном городе?

— Когда я уезжал в Италию, то очень переживал. Если честно я думал: ну как я смогу после такой интересной и интенсивной жизни, которая у меня была в Москве, привыкнуть к неспешному ритму жизни в Италии. А главное, я был вынужден от себя оторвать огромный пласт моей жизни, который, мне казалось, и есть вся моя жизнь.

Первый раз я посетил Вечный город, сопровождая митрополита Кирилла в одной из его поездок. Рим сразу пленил меня своей красотой. Мы провели здесь три дня. Я сопровождал митрополита по официальной программе, но как только у меня появлялась свободная минутка, я выбегал из гостиницы и не мог надышаться римским воздухом. Я смотрел на живые камни, которые просто вопияли о христианской истории.

Я понимал, что стою на земле, на которой стояли некогда апостолы Петр и Павел и происходили важнейшие исторические события. И в первый же свой небольшой отпуск я на несколько дней прилетел в Рим и ходил, ходил, ходил по этим улочкам. Площадь Навоны, Пантеон — вот этот район города, где ты дышишь Римом. Так что Рим я всегда любил. Но одно дело приезжать сюда туристом, а другое — понимать, что едешь как минимум надолго.

И вот, оказавшись в Риме уже в новом качестве, я решил свой «переживательный период» побеждать в себе активным познанием Города, его истории и его удивительной красоты. Мне очень нравятся маленькие римские улочки, которые живут своей жизнью, я люблю ходить и наблюдать за тем, как простые итальянцы общаются друг с другом.

За первые два месяца пребывания в Риме я исходил его весь вдоль и поперек. И сейчас с закрытыми глазами ориентируюсь в историческом центре и показываю его гостям сам, не прибегая к помощи гидов. Я объехал почти всю Италию и могу сказать, что каждый город Италии по-своему прекрасен, но Рим мне не сравнить ни с чем. Это такой город, который вам либо не нравится, либо вы в него влюбляетесь с головой.

— Ваше самое любимое место в Риме?

— Собор святого Петра. Я объясню почему. Когда я только был назначен настоятелем Екатеринского храма, то отец Филипп (Васильцев), мой предшественник, предложил мне вместе с ним пройти в собор святого Петра. Не туда, куда приходят туристы, а в крипту, где находятся мощи апостола Петра. И даже не в саму крипту, а за ее стеночку, в тыльную часть.

Мы спустились: отца Филиппа все знали, меня никто не знал. И вдруг произошло следующее: хранитель открыл ключом дверку, достал саркофаг, который я первый раз в жизни видел вблизи, дал его мне в руки и сказал: «Держи и молись». И мы вдвоем с отцом Филиппом пропели молебен апостолу Петру.

Я держал на руках величайшую святыню христианского мира, и за эти три минуты, которые мы пели, у меня перед глазами пронеслась вся моя жизнь. Я очень о многом тогда молился, и эта молитва меня сроднила с местом. Теперь всегда, когда я вижу собор святого Петра, то осеняю себя крестным знамением. И даже водитель, который меня везет мимо, как-то мне сказал: «Батюшка, как же Вы любите этот храм!»

Просто очень многое для меня связано с апостолом Петром. Наверное, это очень личное, о чем я сейчас говорю, но всегда, когда у меня есть свободное время, особенно вечерами я люблю ходить гулять по Городу и никогда не пройду мимо собора святого Петра. Всегда подойду как можно ближе, помолюсь, потому что для меня это место действительно особое.

И вообще Рим для православных людей — это не только один из центров христианской истории и не только очень красивый город, но это Святая Земля. Может быть, такая же святая, как Палестина.

Versiunea: rusă

Materiale la temă

Întâistătătorul Bisericii Ortodoxe Ruse a săvârșit sfințirea după reconstrucție a catedralei situate pe locul aflării Icoanei Maicii Domnului de Kazan

Vizita Patriarhului la Mitropolia de Tatarstan. Sfințirea după reconstrucție a catedralei situate pe locul aflării Icoanei Maicii Domnului de Kazan

Întâistătătorul Bisericii Ortodoxe Ruse a săvârșit Utrenia cu citirea Acatistului Preasfintei Născătoare de Dumnezeu în Catedrala „Hristos Mântuitorul”

Utrenia cu citirea Acatistului Preasfintei Născătoare de Dumnezeu în Catedrala „Hristos Mântuitorul”

Mesajul de felicitare al Patriarhului adresat învățătorilor și învățăceilor școlilor teologice ale Bisericii Ortodoxe Ruse cu prilejul începutului anului de studii [Patriarhul : Mesaje de salut și adresări]

A ieșit de sub tipar cartea „Biserica Ortodoxă din Ucraina: repere istorice” pregătită de către Academia de Teologie din Kiev

Episcopul de Belgorod Silvestr: Acțiunile Constantinopolului față de Ucraina constituie un exemplu fără precedent de încălcare a normelor canonice [Interviuri]

Cuviosul Nicodim Aghioritul și gândurile sale despre împuternicirile judecătorești ale Patriarhului Constantinopolului [Articol]

Clericul responsabil de păstorirea credincioșilor Patriarhiei Moscovei în Republica Turcia a vizitat centrul oncologic din Istanbul

În Portugalia pentru prima dată a fost editată o carte de rugăciuni pentru creștinii ortodocși în limba portugheză

Pe muntele Șipka au fost pomeniți ostașii ruși și bulgari care și-au dat viața în luptele pentru eliberarea Bulgariei

Parohul metocului din Sofia al Bisericii Ortodoxe Ruse a luat parte la pomenirea participanților eliberării Bulgariei de sub jugul otoman

Mitropolitul de Volokolamsk Ilarion: Este important ca un conflict interetnic să nu devieze în unul interreligios [Interviuri]

Mitropolitul de Volokolamsk Ilarion: Să-L descoperim oamenilor de Hristos - iată sarcina noastră cea mai principală [Interviuri]

Mitropolitul de Volokolamsk Ilarion: Patriarhul Bartolomeu se crede arbitru al destinelor Ortodoxiei

Președintele Departamentului pentru relațiile externe bisericești: Patriarhul Bartolomeu nu deorește să recunoască greșeala pe care a comis-o în problema ucraineană

Sanctitatea Sa Patriarhul Chiril a adresat felicitări Întâistătătorilor Bisericilor Vechi Răsăritene care sărbătoresc Sfintele Paști conform calendarului iulian