Слово прот. Максима Козлова на торжественном Акте в Московской Духовной Академии на праздник Покрова Пресвятой Богородицы 1/14 октября 2005 года
Ваше Святейшество, Ваше Высокопреосвященство, досточтимые представители профессорско-преподавательской корпорации, дорогие студенты!
Сегодня, обращая свой мысленный взор к воспоминаемому событию, мы видим, как горячая вера жителей Константинополя явила чудо, превосходящее пределы естества, превышающее меру человеческого разума. В середине X века неприятельское войско осадило Константинополь. Весь народ от мала до велика собрался во Влахернской церкви, где находилась риза Божией Матери, не раз спасавшая Константинополь от «нахождения противных, от глада и труса и междоусобныя брани». Представьте, как молились люди, заглядывая в завтрашний день и разумом понимая, что их ждет смерть или рабство. «Иереи богомудрии» «с людьми благочестивыми предстояще» вкупе молились Богу «верою, от сердца чиста». И вот во время этого всенародного моления, юродивый Андрей, которого песнописцы называют «предивным» и «пречудным», и его ученик Епифаний сподобились видеть «на воздусе, со архангельским множеством, со апостолы и пророки, и множеством мучеников… Богу нашему о Граде и людех молящуюся Богородицу» и «честным Своим омофором» всех покрывающую.
«Безусловная вера делает сильным и бессмертным все, к чему прикасается. Она всем способностям человека и всем делам его придает какой-то особый закал». Благодаря «безусловной вере» жителей Константинополя «был побежден естества чин» и свершилось превосходящее человеческий разум: враг без всякой видимой причины оставил свое злое намерение, осада была снята.
Современный человек живет в эпоху торжествующего разума и ослабленной веры. «Дух нашего времени, всевозможными средствами пытается устранить связь разума и веры, объявляет предметы веры лежащими не только вне цели человеческого разумения, как предметы решительно недоступные, но и вне всякого действительного бытия, как предметы совсем мечтательные, поставляет своей славою во имя знания стыдиться веры и своей задачей так поставлять знание, чтобы постыждалась вера – такой дух времени действует по закону противоположностей, по закону тени и света». Этот дух противления во имя знания не новость в истории человечества. С первого вкушения от запрещенного древа познания он начал дышать в человеке. Но, увы, с первым духновением этого духа вошла в человека не какая-либо новая жизненная струя, но смерть. Покорность действию этого духа привела к тому, что сегодня, в светском обществе господствует такое крайнее незнание относительно всего касающегося религии, какого нельзя встретить ни в одной из образованных стран Западной Европы, хотя в настоящее время Европа не отличается горячим участием к интересам религиозным. В нашем светском обществе нередко можно встретить очень образованного человека, и между тем не имеющего ясного понятия о самых основных началах христианского богословия, о самых значительных фактах христианской истории. Отсюда равнодушие к религии, к интересам Церкви в одних и мертвое формальное отношение к исполнению религиозных обязанностей у других. Отсюда в обществе может иметь место самая неосмысленная острота относительно христианства, самая неприятная сплетня насчет какого-либо дела церковного, самая безобразная выходка против священного обряда, самое грубое отношение к религиозному убеждению другого». Поэтому милосердный Господь, предупреждая нас о грядущей опасности всецелого отступничества и потери какой бы то ни было надежды на спасение, один за другим являет нам примеры посрамления зиждемого на самоуверенности разума, словно взывая к восстановлению его единства с верою, данною человеку Богом. Ибо только в единении веры и разума возможен «особо вожделенный союз совершенства».
В этом году по промыслу Божию мы празднуем юбилеи двух старейших московских учебных заведений, стоящих на протяжении нескольких веков на службе у нашей Церкви и нашего Отечества — Московской духовной академии, которой исполняется 320 лет, и Московского государственного университета, которому исполняется 250 лет. Их история свидетельствует о том, что в прежние времена благотворный союз веры и разума был отличительной чертой отечественного образования. И то, и другое высшее учебное заведение стремились к одному — воспитанию молодого поколения в единении веры и разума. Из стен Академии вышли многие университетские профессора, начиная с основателя Московского университета Михаила Васильевича Ломоносова и одного из первых русских профессоров медицины Семена Герасимовича Зыбелина до ректора Московского университета (1863-1870 годы), виднейшего русского правоведа Сергея Ивановича Баршева, которые не порывали связей со своей альма-матер. Таким образом, на протяжении долгих лет не умолкал диалог двух старейших учебных заведений.
В связи с этим мне представляется уместным вспомнить о том, как вели этот диалог выдающиеся его служители — настоятели домового храма мученицы Татианы при Московском университете, профессора богословия Петр Матвеевич Терновский, Николай Александрович Сергиевский и Николай Александрович Елеонский.
Надо сказать, что храм мученицы Татианы являлся связующим звеном между Академией и Университетом. Присутствие церкви в стенах учебного заведения было естественным и необходимым. Без домового храма не обходилось ни одно Университетское торжество, ни одно событие в Университетской жизни, будь то открытие лаборатории или новой учебной аудитории, научные чтения или посещения почетных гостей. В домовой церкви, как и в других православных храмах, проводили богослужения и совершали требы, только ее прихожанами были в основном преподаватели, студенты и служащие Московского университета.
После освящения 12 (25) сентября 1837 года этого домового храма митрополит Московский Филарет в присутствии министра просвещения графа С. С. Уварова обратился к собравшимся в храме: «Итак, вот дом молитвы под одним кровом с домом любомудрия. Святилище Таин приглашено в жилище знаний, и вступило сюда, и здесь основалось и утвердилось своими тайнодейственными способами. Видно, что религия и наука хотят жить вместе и совокупно действовать к облагораживанию человечества Снисходительно со стороны религии: возблагодарим ее снисхождению. Благоразумно со стороны науки: похвалим ее благоразумие». Именно митрополит Филарет способствовал доброму начинанию преподавания богословия в московском и других университетах — при нем два ведущих профессора протоиерей Петр Матвеевич Терновский и протоиерей Николай Александрович Сергиевский были поставлены на кафедру богословия в Московском университете. Их дело наследовал протоиерей Николай Александрович Елеонский. Что это были за личности? Все три — выпускники Духовной академии.
Все три посвятили свою жизнь преподаванию богословия в Московском университете и служению в храме мученицы Татианы.
Протоиерей Петр Терновский (1798 - 1874), первый настоятель домового университетского храма и первый представитель белого духовенства, защитивший докторскую диссертацию, заслуженный профессор являлся специалистом в области богословия и церковной истории, занимался переводами Священного Писания с еврейского и творений святых отцов с греческого языков.
Отец Петр преподавал в Московском университете с 1827 по 1858 год. Его суровая личность вызывала у студентов неоднозначные оценки: он был очень требовательным преподавателем и строгим духовником. А. А. Фет, учившийся у отца Петра и сдававший ему вступительные экзамены, вспоминал позднее: «Получить у священника протоиерея Терновского хороший балл было отличной рекомендацией, а я еще по милости Новосельских семинаристов был весьма силен в Катехизисе и получил пять». На экзамены к отцу Петру несколько раз приходил сам святитель Филарет и вместе с ним опрашивал студентов. Б. Н. Чичерин писал, как он однажды отвечал на трудный вопрос столь хорошо, что митрополит Филарет похвалил его, а протоиерей Петр поставил «пять с крестом — дело в Университете неслыханное». К отцу Петру очень хорошо относился император Николай Павлович. 22 ноября 1837 года в три часа дня Государь приехал в новоосвященную Татианинскую церковь, принял благословение от настоятеля и в присутствии попечителя Университета графа С. С. Строганова выразил свое благоволение лично священнику Петру Терновскому за его «усердие и полезные труды».
Но подумайте только, что это были за труды! Профессор богословия должен был вести догматическое и нравственное богословие у всех первокурсников Московского университета, преподавать общую церковную историю и историю Русской Церкви на историко-филологическом факультете, право – на юридическом факультете! Кроме того, после указа 1850 года об упразднении преподавания философии светскими профессорами, на целое десятилетие на профессора богословия было возложено чтение курсов логики и психологии. То есть преподавание всех этих предметов было вменено в обязанность одному человеку, не имевшему реально ни помощников, ни кафедры как таковой, ни возможности вести научную работу. В этой ситуации поддерживать высокий уровень преподавания было, конечно же, трудно. Поэтому и сам Терновский, и его преемники по кафедре, среди первых и наиболее инициативных лиц добивались разъединения кафедр в Московском университете.
С концом николаевской эпохи на университетской богословской кафедре выдающегося богослова протоиерея Петра Терновского сменил еще более яркий деятель – протоиерей Николай Сергиевский (1827-1892), бакалавр Санкт-Петербургской и Московской духовной академий.
Отец Николай Сергиевский был полной противоположностью своему предшественнику: студенты его любили, часто хлопали ему на лекциях, что удивляло святителя Филарета, считавшего такое вольное поведение аудитории на занятиях по богословию недопустимым. В 1861 году священник Николай Сергиевский принимал вступительные экзамены по Закону Божию у бывшего семинариста Василия Осиповича Ключевского, оставившего интересные воспоминания о лекциях настоятеля Университетской церкви: «Он всегда умел оживить их современным интересом, какой имели для нас те или иные богословские истины. Лекции его знакомили нас не только с современной богословской, но и с философской наукой, потому что он всегда ставил ту или другую истину богословскую глаз на глаз с философскими мнениями, не боясь, что окажется несостоятельным перед этими мнениями философских голов. Он смело вышел против Фейербаха, закоренелого современного материалиста, отвергающего Бога, душу и все духовное, не побоялся изложить его учение и твердо отвечал на все его антирелигиозные положения. И ведь это делал священник-богослов! Оттого-то были так живы лекции Сергиевского, что в них чувствовалась нынешняя мысль, нынешний интерес». С редким мастерством он умел приспосабливать свои чтения к потребностям аудитории и к особенностям времени. Каждая его лекция прослушивалась с живым интересом, ибо несла на себе печать долгого труда и размышления, а по содержанию касалась интереснейших и животрепещущих вопросов религии и знания. Аудитория, одна из самых больших в университете была всегда полна и следила за лектором с неослабным вниманием.
Об отце Николае Сергиевском мы знаем, что помимо преподавания в Университете он явился вместе с двумя московскими протоиереями Петром Алексеевичем Преображенским и Григорием Петровичем Смирновым-Платоновым создателем (1860) наиболее глубокого, интересного и, пожалуй, самого влиятельного православного журнала второй половины XIX столетия «Православного обозрения», который служил интересам веры и науки, Церкви и общества, духовной мысли и практической жизни, был посредником между духовенством и обществом, между духовной и светской школой, духовной и светской литературой, поддерживал вековечные церковные традиции и вместе с тем добрые общественные начинания и стремления. На страницах этого журнала, завоевавшего признание даже в светском обществе, были опубликованы предложения Сергиевского по преобразованию преподавания богословия в российских университетах. Эти предложения появились после того, как весной 1865 года вместе с министром просвещения графом Дмитрием Толстым они объехали российские университеты им встретились с профессорами богословия. Тогда были созданы самостоятельные церковные кафедры, кафедры церковного законоведения, а само преподавания богословия изменило характер: из систематической догматики оно приобрело и сохранило до 1917 года характер апологетического богословия. И сам Сергиевский, и все его преемники по кафедре, осознавая среду, в которой находятся: симпатизирующую факту присутствия богословия в Университете преподавали истинное христианство апологетически, а что касалось Священного Писания – как научную экзегетику.
После Сергиевского с 1892 года возглавил кафедру богословия и наследовал настоятельство храма протоиерей Николай Александрович Елеонский (1843-1910). Специалист по библейскому богословию, в университете он возглавил педагогическое общество и создал университетский педагогический музей, где особенно развивал тот раздел, который преподавал – богословских дисциплин и библейской географии. Нужно было лично видеть сияющее светлой радостью лицо потрудившегося в этом деле отца Николая при беседе о той пользе, какую может принести музей своими книжными и картинными собраниями, чтобы судить о том, как близко к сердцу принимал и как глубоко понимал он святое дело религиозно-нравственного образования и воспитания не одних лишь своих непосредственных учеников и слушателей, а и православно-русского юношества и детства вообще! Елеонский активно сотрудничал с Православной богословской энциклопедией, поместив в ней около пятидесяти статей. Также он уделял большое внимание критике гипотез, выдвигаемых немецкой протестантской наукой о происхождении Пятикнижия. Основная тенденция этих гипотез заключалась в том, чтобы доказать тезис: не Закон предшествует пророкам, а пророки Закону. Елеонский внес немалый вклад в исагогику, рассматривая вопросы библейской хронологии, канона, сопоставляя данные Библии и археологические находки в странах Древнего Востока. Будучи по здоровью с молодых лет очень слабым человеком, по нраву тихим и кротким, он неустанно предавался ученым трудам. За три дня до своей кончины он производил испытания студентов, почему-либо не успевших своевременно сдать экзамен. По последней минуты он сохранил полную живость мысли и доброе состояние духа, часто переходившее на молитвенно-религиозную настроенность. «Я как будто поднимаюсь и ухожу», - были последние слова верного служителя Слова Истины и Жизни.
Не обинуясь скажу, в лице вышеназванных мною профессоров и священнослужителей этим деланием света истинная мудрость человеческая совершала службу премудрости Божией. Сегодня на сем торжестве благословенного союза веры и разума Церковь молитвенно вспоминает их, своих приснопамятных служителей, своих славных питомцев, двигателей духовного просвещения и незабвенных певцов величия Божия!
Их опыт служения Церкви и Отечеству, вере и разуму, в высшей мере необходим сегодня, когда в современной России возобновляется диалог церковной и светской науки, Московской духовной академии и Московского университета. Наблюдая за тем, как академическая корпорация пополняется выпускниками Московского университета, мы уповаем на восстановление во имя истинного просвещения двустороннего диалога, на расширение и утверждение преподавания богословских наук в российских университетах, ибо сейчас как никогда в обществе распространился дух отрицания и безверия, «против коего необходимо доставлять молодым людям, оканчивающим образование в университетах, умственное оружие, дабы, вступая в общество, слыша дерзкие нападения в разных современных сочинениях, они не оставались бессильными в борьбе, по незнанию тех аргументов, которые следует употреблять против учения лжи в пользу истины».
В основание возобновляемого диалога было бы желательно положить заветы наших предшественников, которые говорили о необходимости высоко профессионального преподавания богословских наук в Университете. Мы убеждены, что учебные заведения, тогда только будут достигать своей настоящей цели, когда в них будет иметь место наука. А наука, в свою очередь, только тогда может приносить добрые плоды для общественной жизни, когда ее преподавание определяется живым сознанием ее собственных прав и самостоятельности. Осмысление религии как инструмента, с помощью которого можно поддерживать общественную нравственность, решать общественные конфликты, заниматься тем или иным государственным устроительством, всегда вело к результатам, противоположным тем целям, которые ставились. Это важно иметь в виду как государственным деятелям, так и людям церковным, ибо «вовсе не ради соблюдения общественного порядка, и даже не ради укрепления общественной нравственности и религиозности (эта дальнейшая цель богословского образования достигается сама собой), а именно ради распространения серьезного образования в нашем обществе мы желаем и считаем необходимым расширение курса богословских наук в наших университетах.
Обращаясь к опыту преподавания богословских дисциплин в Московском университете до революции, представляется наиболее разумным по отношении к нынешним реалиям не создание богословского факультета в государственном университете, но развитие соответствующих специализаций на имеющих место факультетах, создание кафедры церковной истории на историческом факультете, кафедры церковного права на юридическом факультете.
Отрадно, что роль, которую в XIX веке выполняла кафедра богословия, в нынешнее время отчасти уже исполняют публичные чтения, к которым тяготели преподаватели богословия XIX—начала XX века профессора Николай Александрович Сергиевский и Николай Александрович Елеонский. Такие чтения по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия с октября 2005 года проходят в стенах Политехнического музея, в той знаменитой аудитории, где в начале 20-х годов выступал видный богослов и апологет Русской Православной Церкви — священномученик Иларион Троицкий.
Именно в укреплении диалога между духовным и светским образованием, ради взаимопомощи в познании истины, ради великой цели высшего образования и христианского просвещения, мне видится первостепенная наша задача, ибо «по домостроительству Божией премудрости, человеческое знание в целости его истины предназначено быть пестуном ко Христу, пролагать, а не заграждать пути к Нему, светить на этих путях к руководству, а не мимо их мерцать к совращенному на распутии».
Ныне, начиная этот диалог, да сохраним в памяти образы его выдающихся служителей протоиереев-богословов Петра Терновского, Николая Сергиевского, Николая Елеонского, которые «поучали не одним словом, но необыкновенным благоговением и одухотворенностью», да осознаем меру нашей ответственности и да твердо уразумеем, что преподаватель богословия — это, по слову святых отцов не тот, кто говорит о Боге, но тот, кто молитвенно предстоит перед Ним, тот, кто не только словом, но и всей своей жизнью свидетельствует о знании Его, дабы неложным путем вести к сообразованию личности с образом Божиим и достижению богоуподобления, составляющего сущность предвечного замысла Творца в отношении человека.
В завершении хотелось бы привести напутственные слова святителя Филарета Дроздова, обращенные полтора века тому назад к профессорско-студенческой аудитории: «Теки царским путем… обитель знаний… Оглянувшись на достигнутые успехи, поблагодари Бога и поревнуй достичь больших. Не прикрывай лестью неразлучных с делами человеческими несовершенств, но в беспристрастном их признании найди наставление и побуждение к усовершениям. Распространяй не поверхностное образование, но просвещение, проницающее от ума до сердца, и да будет плодом знания добродетель и истинное благо, частное и общее. Подвизайся образовать подвижников истины и правды, веры и верности к Богу и Отечеству, которые бы жили истиной им правдой, и готовы были за них пожертвовать жизнь».
В полной мере присоединяясь к сказанному святым митрополитом, пожелаю нам всем всегда устремлять свой ум к истинному познанию, которое не может поколебать оснований веры, ибо составляет благословенный с нею союз, и возделывать его в смирении сердца и в любви к Богу, ибо «кто любит Бога, тому дано знание от Него» (1 Кор).
Протоиерей Максим Козлов
