Ответы Святейшего Патриарха Кирилла на вопросы участников XI Международного фестиваля «Вера и слово»

16 октября 2025 года в Москве состоялась встреча Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла с участниками XI Международного фестиваля православных СМИ «Вера и слово». Предстоятель Русской Православной Церкви ответил на вопросы собравшихся.

— Ваше Святейшество, здравствуйте! Священник Павел Островский, Одинцовская епархия. Многая лета Вам! Вопрос у меня такой. Во все времена и во всех поколениях христиане думали, что вот-вот и наступит конец света, что Второе Пришествие наступит именно сейчас. Но мы и вправду живем в какое-то необычное время, и как, по Вашему мнению, насколько реально мы можем оказаться сегодня в эпицентре исполнения апокалиптических пророчеств?

— Ну, я не смею прямо отвечать на этот вопрос, потому что нужно быть провидцем, пророком. Я не считаю, что являюсь таковым, но могу сказать только следующее. Конец человеческой цивилизации, с которым будет связано Второе Пришествие, — это то, что непременно состоится. В слове Божием мы находим некие намеки на то, что может предшествовать этому трагическому и одновременно логичному событию.

К сожалению, апокалиптические страхи были присущи на протяжении, наверное, всей истории христианства. Второго Пришествия ждали уже ученики Спасителя. Думали, вот-вот, близ, при дверех (см. Мф. 24:33) — потом вдруг осознали, что совсем не близ. Первое поколение христиан жило этим ожиданием пришествия Спасителя: Ей, гряди, Господи Иисусе (Откр. 2:20)! Но с течением времени Церковь осознала, что Пришествие Спасителя — в первую очередь не историческое, а метаисторическое событие, и никому не дано знать, в какой момент Господь придет в мир и будет судить людей.

Поэтому всякого рода размышления на эту тему нужно сопровождать смиренным осознанием того, что день и час Второго Пришествия Господа — это тайна, которая будет открыта только с самим Пришествием. Всякие прогнозы, всякие ссылки на то, что мы живем в последние времена — «ну смотрите, что творится, ну, конечно, последние времена!» — все такого рода размышления актуальны на протяжении двух тысяч лет существования христианства. Какие колоссальные вызовы были со стороны язычества и Римской империи! Да, христианам действительно казалось, что это конец. Но вот уже две тысячи лет живем, и потому никакие особые знаки пришествия в мир Спасителя, которые, как людям кажется, имеют место, не должны создавать излишние апокалиптические страхи.

Но сейчас я хочу сказать самое главное: а какое нам дело, когда все это произойдет? Вы скажите: это наш вопрос? Нет. А что является нашим вопросом? Наша смерть, наша кончина. Вот это и будет для нас Вторым Пришествием, потому что предстанем пред Господом, и над нами будет совершен суд. Поэтому не нужно задаваться вопросом, когда и как это будет, и сколько еще ждать и опасаться, что вот-вот сейчас наступит, раз уже созданы такие страшные виды вооружений. Все это не должно быть предметом наших размышлений как христиан. Мы уповаем на Господа, но о том времени и часе никто не знает (Мф. 24:36). А это должно мобилизовывать нас на то, чтобы вне зависимости от всяких апокалиптических настроений мы старались жить в соответствии с заповедями Божиими, по-христиански, приуготовляя себя к очень скорой для каждого из нас встрече с Господом. Скорой по сравнению с теми эпохами, о которых идет речь, а это сто, двести, тысяча лет. А каждый человек живет ограниченное количество времени, и его смерть и будет этой встречей с Господом. Это и будет личным для нас Вторым Пришествием.

Поэтому меньше нужно думать об апокалипсисе и больше о спасении своей собственной души и образе жизни, от которого зависит, чем для нас будет встреча с Господом после нашей личной кончины.

— Благословите, Ваше Святейшество! Протоиерей Михаил Самохин, Пятигорская епархия. Недавно Вы выступали в Следственном комитете России и коснулись темы миграции, после чего некоторые телеграм-каналы сразу же обвинили Вас в исламофобии. Но десять лет назад, в 2015 году, Вы были в нашей епархии, освящали собор равноапостольной Марии Магдалины в Нальчике, в Кабардино-Балкарской Республике, и встречались с муфтиями Северного Кавказа. Помню, что эта беседа была доброй и теплой. Скажите, как Вы относитесь к попыткам Вашу позицию по миграции связать с исламофобией, и чем вообще отличается отношение верующего христианина к мусульманину от того страха, который испытывают люди в связи с поведением некоторых мигрантов в нашей стране?

— Меня во многом можно укорить — каждый человек по-своему воспринимает Патриарха, его слова, его мысли. Но менее всего меня можно обвинить в исламофобии, потому что, еще будучи председателем Отдела внешних церковных связей, я был тем человеком, который от имени Русской Церкви развивал отношения с исламским миром — и посещая исламских лидеров на Ближнем Востоке, и развивая эти отношения в нашей стране. Делал это не только потому, что такая инструкция у председателя Отдела. Эту инструкцию можно было выполнять или не выполнять, но я всегда понимал, насколько важны добрые межрелигиозные и даже межличностные отношения христиан и мусульман в нашей стране. В конце концов, это залог спокойствия, мирной жизни наших граждан, процветания нашей страны. Поэтому Церковь невозможно обвинить ни в какой исламофобии.

С другой стороны, это не значит, что мы должны закрывать глаза на преступления, которые совершают люди, в том числе принадлежащие к другой религии. Что мы, как страус прячем под крыло свою голову и не хотим ничего видеть? Нет. Мы должны не использовать происходящее для раздувания конфликта и вражды с мусульманами, но, в том числе через диалог с мусульманскими лидерами, воздействовать на ситуацию так, чтобы с мусульманами не связывалось негативное отношение со стороны людей, не принадлежащих к исламу, и чтобы не укреплялось мнение, что исламская община — это источник постоянных конфликтов и криминала. Для того чтобы не было такого, мы и должны, конечно, развивать диалог с исламским миром.

Думаю, через этот диалог можно повлиять на какую-то часть исламского руководства, с тем чтобы они тоже осознали свою ответственность. Ни в коем случае нельзя допускать, чтобы в сознании большинства людей та или иная религия отождествлялась с нарушением правопорядка, преступлениями и так далее.

Вот почему здесь не попытка как-то обидеть мусульман — те из мусульман, кто знает мою позицию, это подтвердят. Потому что как Патриарх Московский и всея Руси я дорожу теми отношениями, которые существуют сегодня между православными и мусульманами. Ни в коем случае нельзя эти отношения осложнить или создать какое-то напряжение. Но это не значит, что мы не можем говорить правду, выражая свою озабоченность. Это была бы какая-то ложная дипломатия, посредством которой скрывают реальные проблемы, ведь они существуют, и любой человек, сталкивающийся с этими проблемами на улице, подтвердит, что это так. Поэтому наша позиция заключается в том, что проблемы нельзя замалчивать, но нельзя и в случае правонарушений со стороны тех или иных представителей мусульманской религии распространять негатив на всю мусульманскую умму и говорить, что «они все такие», — ни в коем случае! Потому что мы действительно столетиями вместе жили и живем, ну и, по милости Божией, будем, наверное, и дальше жить.

Другими словами, эта тема не должна использоваться для создания напряженности в нашем обществе, тем более межрелигиозной конфронтации. Но одновременно нельзя закрывать глаза на существующие проблемы, потому что иначе это несет в себе опасность в отношении будущего нашей интернациональной страны.

— Святейший Владыка, благословите! Священник Алексий …, Волгодонская епархия. Как священнику сохранять внутреннюю силу горения духа в условиях длительного и однообразного служения на малом приходе?

— А какая разница, на малом или на большом? Эта тема не должна связываться с местом служения, она должна быть связана с мировоззрением священника, с его внутренним миром. Если батюшка считает себя счастливым только если он служит на большом и богатом городском приходе, то, может, ему лучше было бы и не становиться священником? А как же наши родители, в том числе по моей отцовской линии, которые служили на разных приходах в советское время, да еще и в тюрьме за это сидели? Место служения священника в его сознании не должно связываться с комфортом, материальным благополучием. Тогда уж лучше батюшке чем-то другим заняться, тем более что сейчас огромные возможности — бизнес, торговля, чем угодно. Но если ты надел рясу и стал священником, ты в последнюю очередь должен думать о том, на каком приходе тебе лучше бы служить, чтобы побольше получать денег. Больше получишь денег, если будешь торговать на рынке.

— Ваше Святейшество, благословите! Владимирская епархия, Татьяна ….  Сейчас на всех уровнях государственной власти стараются поддержать ветеранов СВО, вернуть, адаптировать их к мирной жизни. Когда-нибудь специальная военная операция закончится, и тысячи воинов вернутся домой. Как наша Русская Православная Церковь может помочь бойцам исцелить душу, которая была покалечена этими военными событиями?

— Церковь сейчас уже занимается этой темой, мы же посещаем места проведения военной операции, встречаемся с нашими воинами. Не буду говорить о деталях, но для меня такие встречи всегда сопровождались определенными переживаниями. Мне приходилось встречаться с военнослужащими, которым предстояло выйти за бруствер и идти в атаку. Вот это самый трудный пастырский момент. Потому что и воин, и я сознавали, что я-то здесь останусь, а этот парень может не вернуться или вернется искалеченным.

Поэтому в первую очередь я обращаюсь к нашим священникам, которые сейчас там, среди наших воинов, и призываю ни в коем случае не ослабевать в своих пастырских трудах, направленных на духовную поддержку военнослужащих. Действительно, слово священника может очень многое сделать, даже в такой критический момент, когда ты остаешься в окопе, а он идет туда, где может погибнуть.

Такова миссия наших священников, которые несут свое служение в Вооруженных Силах. Благодарю наших батюшек за то, что они мужественно несут свое пастырское служение, не убегают, не дезертируют, не обращаются к архиерею со словами «знаете, у меня жена и дети, мне бы туда совсем не хотелось». Когда направляют, они идут. Такова миссия Церкви: мы не можем оставлять нашу паству в любых самых сложных обстоятельствах.

Но ведь так было на протяжении всей истории Русской Церкви. Так было в дореволюционные времена. Полковые священники нередко шли вместе с воинами в атаку, держа только в руках крест. Многие погибали, многие становились инвалидами. Вот так и сейчас происходит. К счастью, не так много священников, которые навсегда остались там, перешли в мир иной, исполняя свои пастырские обязанности. Но есть и те, кто стал инвалидом.

Поэтому я очень ценю служение наших пастырей в Вооруженных силах. И знаю, что это служение очень и очень положительно воздействует на тех наших братьев, которые стоят на пороге жизни и смерти или, по крайней мере, постоянно рискуют потерять жизнь и здоровье. Другими словами, пастырское служение в Вооруженных Силах, особенно в зоне военных действий, является испытанием для многих наших священников, закалкой духовной. Но одновременно для многих военнослужащих, которые оказались в этой ситуации, открывается новый взгляд на веру, на Бога, на свою собственную жизнь — через тот духовный опыт, который они получают и от соприкосновения с угрозой смерти, и от общения с нашими военными священниками, которые находят правильные слова, чтобы помочь, вдохновить, укрепить, поддержать наших военнослужащих, которые осуществляют свой воинский долг в тяжелейших условиях военной операции.

— Благословите, Ваше Святейшество. Сергей Зеткин, Саранская епархия. Ваше Святейшество, Запад традиционно являлся и является противником России. Хотя западная цивилизация построена на христианских основаниях, но, в отличие от нашей страны, от них отошла. Сейчас на очередном витке конфронтации новыми союзниками нашей страны становятся государства с другим религиозным мировоззрением. Скажите, Ваше Святейшество, как в этих условиях Церковь будет выстраивать диалог с ними, не растворяя Православие, но, с другой стороны, и не впадая в изоляцию? Спасибо, Ваше Святейшество.

— Что касается так называемого «христианского Запада». Возьмем этот термин в кавычки, потому что, несомненно, на наших глазах на Западе происходят апостасийные явления — потеря религиозного чувства, утрата такой традиции, как участие в воскресном богослужении; храмы пустеют и перепрофилируются, как вы знаете, нередко под рестораны, а в лучшем случае под мечети. Говорю, что это не худшее, что можно придумать, потому что иногда там и кабаре устраивают. Это свидетельствует об упадке религиозного чувства, об ослаблении христианского восприятия жизни со стороны формальных христиан, живущих на Западе.

Первая моя поездка за границу состоялась в далеком 1968 году — вначале в Прагу, а потом в шведский город Уппсала, где проходила ассамблея Всемирного совета церквей. Для меня был религиозно-культурный шок, когда я посетил Швецию и увидел, что там происходит. Во-первых, открытая демонстрация порнографии — это меня просто потрясло. Мы приехали из Советского Союза и представить себе не могли, что в каждом газетном киоске на витрине будут порнографические изображения. Шок! Как же так? Мы из атеистической страны, но у нас ничего такого нет, а здесь вроде как традиционные христиане — и допускают такое. Я спросил у одной важной особы, шведки, которая была одним из президентов Всемирного совета церквей, как такое возможно. Она удивилась, она просто не поняла, о чем я говорю. Тогда я понял, какая огромная культурная и духовная пропасть пролегала между нами, приехавшими из атеистической страны, и тогдашним шведским обществом. Не знаю, что там сейчас, но вряд ли с тех пор имел место некий духовный прогресс. Существует огромная разница в восприятии того, что хорошо, а что плохо.

Поэтому у меня нет особого оптимизма в отношении перспективы дальнейшего развития экуменического движения. Но мне кажется, есть нечто, что лежит вне нашей воли, вне наших возможностей повлиять на исторический процесс, — то, что мы с вами называем волей Божией. Скорее всего, радикальная перемена, с тем чтобы мы вновь обрели общие духовные корни, а через это и доверие друг ко другу, возможна только через вмешательство Самого Господа в исторический процессе. Потому что на сегодня нравственная составляющая свидетельствует не просто о различиях, а о некой культурной, а также религиозной и духовной пропасти.

С другой стороны, нельзя описывать религиозную жизнь на Западе только в негативных красках. Не могу не сказать об удивительных примерах религиозной жизни в некоторых местах на Западе и в третьем мире, которые связаны с миссионерской деятельностью и даже с подвижничеством. Не все исчезло из духовной жизни западного общества, и с нашей стороны было бы высокомерием, если бы мы, говоря о проблемах, несомненно, существующих в религиозной жизни западных стран, имплицитно заявляли о своем духовном превосходстве: вот они такие, а мы-то другие! Этого не должно быть, но, с другой стороны, мы должны дорожить тем, что у нас сегодня действительно есть. Россия являет миру удивительный цивилизационный пример: развитая в экономическом и научно-техническом отношении страна становится все более и более религиозной. Это цивилизационный феномен, которого нет во многих других странах, даже странах третьего мира, где благочестие было все-таки на более высоком уровне, чем в «просвещенных» западных странах.

Поэтому наш цивилизационный феномен мы должны всячески лелеять и поддерживать, а это в первую очередь задача Церкви. Мы должны помнить, что, живя в таких благоприятных условиях, мы никогда не должны останавливаться на достигнутом. В первую очередь обращаю это слово к нашим пастырям: нужно трудиться, как говорили после войны, «за себя и за того парня». Мы должны трудиться, действительно не жалея живота своего, потому что очень легко потерять то, что имеем, очень легко успокоиться, очень легко сказать: «Душа, у тебя все есть».

Еще многое нужно сделать, в том числе в сфере пастырского попечения о нашей молодежи, вообще о нашем народе и особенно о тех, кто очень нуждается в поддержке. Это люди неимущие, которые, к сожалению, еще существуют в нашем обществе. Это инвалиды, это престарелые люди. Другими словами, повестка дня нашей социальной работы очень обширная. Недаром на епархиальных собраниях я постоянно говорю об этом нашим священнослужителям и радуюсь тому, как осуществляется эта работа, особенно во вновь построенных храмах города Москвы. Радуюсь тому, как там развивается социальная и образовательная деятельность. Происходит очень много положительного, о чем я всегда с радостью могу свидетельствовать, но, с другой стороны, постоянно появляются и новые проблемы. Поэтому мы не должны почивать на лаврах, не должны говорить о том, что у нас все в порядке. Мы должны трудиться, не покладая рук, чтобы укреплялась духовная жизнь нашего народа, а тем самым вся страна становилась более сильной, благополучной, обладающей жизненным потенциалом.

— Спасибо большое, Ваше Святейшество!

— Ваше Святейшество, благословите. Священник Димитрий Полещук, Сергиево-Посадская епархия. Вы в своем слове затронули важную тему. Мы видим, как ускоряется жизнь и молодежь все более и более предпочитает виртуальный мир реальному, а люди более старшего поколения за этим не поспевают. Как Вы считаете, существует ли в Церкви поколенческий разрыв и если да, то как его преодолеть? 

— Вы знаете, я бы не говорил сейчас о поколенческом разрыве в Церкви. Так много молодежи сейчас участвует в приходской жизни — даже сравнивать невозможно с советскими временами. Каждый пастырь это видит, и я вижу всякий раз, когда посещаю вновь построенные храмы, освящаю их. Обращаясь с проповедью, взираю на тех, кто присутствует, и могу сказать: это наш народ. Если в советское время в храме были в основном пожилые женщины — Царство им Небесное, в то время они сыграли огромную роль в деле сохранения православной веры, — то сегодня приходят люди разного возраста. Молодые, люди среднего возраста, семьи с детьми, пожилые. Только глубоких стариков не вижу — видимо, им уже трудно ходить. Другими словами, сегодня в храмах молится наш народ. Этим мы должны дорожить и делать все для того, чтобы человек любого возраста чувствовал себя в храме как у себя дома.

Для этого необходима пастырская мудрость настоятелей, а также организация внебогослужебной деятельности. Если мы будем обращать внимание на детей и молодежь, но забудем о пожилых людях, особенно одиноких, которые очень нуждаются в поддержке, то это будет большой ошибкой. Поэтому должна быть работа и с детьми, и с молодежью, и с пожилыми людьми, особенно пожилыми женщинами, у которых иногда, кроме храма Божиего, и нет никакого света в окошке. Пастырская забота должна простираться ко всем — и к пожилым людям, и к людям среднего возраста, особенно семейным. Пастырь должен внимательно относиться к тому, что в семьях происходит, особенно когда люди приходят и на что-то жалуются.

Другими словами, сегодня ответственность священнослужителя, приходского священника, очень и очень высокая, и она касается людей всех возрастов.

— Ваше Святейшество, добрый день, благословите! Священник Антоний Долгушин, Ханты-Мансийская епархия. Позвольте Вам задать следующий вопрос. В последние годы невооруженным взглядом видна активизация так называемого неоязычества, если можно так выразиться, по всем фронтам. Приходится сталкиваться с тем, что под прикрытием некоммерческих организаций, с использованием грантов различных уровней проповедуются идеи так называемого возвращения к истокам, к прошлому. Как Вы считаете, в чем самая главная опасность неоязычества и какие есть действенные методы, чтобы противостоять его распространению, в том числе среди военнослужащих, которые находятся в зоне специальной военной операции?

— Спасибо. Это действительно реальная проблема, и она как-то неожиданно свалилась на наш народ, на наше общество. Казалось, с Перуном давно разделались, тысячелетняя православная христианская традиция. Откуда же это? Ответ следующий — от безбожия, оно не прошло даром. Атеистическое влияние на общество, на народ привело к соответствующим результатам. Исчезло предание, которое хранилось в православных семьях и передавалось из поколения в поколение, — под этим преданием я в первую очередь подразумеваю научение в вере. Так оно и было: от отца и матери — детям, от детей — внукам и так далее. Время безбожия нарушило эту преемственность, в том числе религиозного воспитания в семьях.

Но зато мы с вами открыли множество храмов, воскресных школ, гимназий. У нас появилось то, о чем мы и мечтать в советское время не могли. Поэтому сегодня нужно полагать силы, в первую очередь, в заботе о семьях наших прихожан. Должно быть более внимательное отношение настоятелей, священников — не только индивидуально к тем, кто посещает храм, но и к семьям. Это откроет возможность для священника благотворно влиять, в том числе, на воспитание детей и молодежи. Другими словами, наша пастырская работа сегодня должна иметь в качестве приоритета заботу о семьях. Вот если так будет, то у нас будут более счастливые браки и будет определенная гарантия того, что через семьи будет осуществляться религиозное воспитание детей и молодежи.

— Спасибо.

Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси