Русская Православная Церковь

Официальный сайт Московского Патриархата

Русская версияУкраинская версияМолдавская версияГреческая версияАнглийская версия
Патриархия

Усилие быть человеком. Интервью епископа Пантелеимона (Шатова)

Усилие быть человеком. Интервью епископа Пантелеимона (Шатова)
Версия для печати
10 июля 2012 г. 09:10

В Москве проходит Общецерковный съезд по социальному служению. О социальном служении Церкви «Российской газете» (федеральный выпуск № 5828 от 10 июля 2012 г.) рассказывает глава Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению епископ Смоленский и Вяземский Пантелеимон.

— У меня будут нескромные вопросы, владыка.

— У Оскара Уайльда в «Идеальном муже» сказано, что вопросы никогда не бывают нескромными. Ответы иногда бывают.

— Уже навязло в зубах утверждение: Россия все никак не может поставить дела благотворительности. Это верная оценка?

— Думаю, что верная. На протяжении 70 лет у нас стремились вытравить все, что связано с милосердием. Замечательный подвижник XX века отец Павел Троицкий, прозорливый старец, святой человек, говорил: 70 лет из души человека пытались вытравить все доброе, а теперь спохватились — не поздно ли?

— Обрисуйте, пожалуйста, картину положения дел, связанных с социальным служением и благотворительностью.

— На протяжении всей истории страшных гонений, которые обрушились на Церковь в XX веке, ей запрещали заниматься благотворительностью. Дела милосердия были категорически запрещены законом. Православных людей заперли в храмах, запретив заниматься добрыми делами. Только богослужения! Недаром Патриарх Пимен говорил, что он находится в «золотой клетке», церковная жизнь деформировалась. В 90-е годы энтузиасты в разных местах и по разным направлениям спонтанно начали возрождать социальное служение. В 2000-е началось узнавание, кто что делает, и координация. Ну, а третий — нынешний — этап начался с патриаршества Патриарха Кирилла, который стал говорить о социальном служении как об одном из самых главных дел.

— На что ориентироваться, выстраивая социальное служение, — опыт дореволюционной России, других христианских Церквей или государства?

— Мне кажется, что из дореволюционного опыта что-то можно брать, но опираться на него все-таки нельзя. Если говорить об опыте католиков, лютеран, то его, конечно, надо использовать. Но слепо перенимать опыт другой конфессии, всегда связанный с ее особенностями, не так просто, да и не всегда оправданно. Интересен государственный опыт в западных странах. Церковь сейчас берет хорошие примеры отовсюду. У нас в России, к сожалению, очень плохо развивается, например, реабилитация наркоманов, алкоголиков, инвалидов, бездомных. И Церковь сегодня часто предлагает проекты, которые государство пока не может реализовать. Наш автобус «Милосердие», спасающий бездомных в Москве, или методы реабилитации наркоманов, патронажные службы опережают подобные госпроекты.

А вообще, вбирая опыт всех, базироваться, конечно, нужно на Евангелии и опыте святых. И очень важно не столько следовать внешним формам (разве что использовать современные технологии), сколько искать внутренней наполненности этих дел евангельским духом, христианской любовью. Вот этого точно нет у госслужащих, а у Церкви есть.

— Мы с Вами встретились в день памяти святителя Феофана Затворника. В его знаменитых «Беседах о духовной жизни» переписка с молодой девушкой из богатой столичной семьи кончается тем, что она выбирает путь не замужества, но милосердного служения больным и бедным людям. Тогда такой выбор, видимо, имел свое социальное оформление. Мне кажется, сегодня его совершить труднее.

— До революции служение сестры милосердия было очень значимым. Императрица с дочерьми не для пиара, и не из любопытства, и не для одноразового участия окончили курсы сестер милосердия, участвовали в сложнейших операциях, перевязывали раненых. По их примеру и другие дамы высшего света в этом участвовали. Трудно представить это в наше время. Но, с другой стороны, в нашем обществе по-прежнему очень высок идеал сестры милосердия, к нему относятся с уважением и доверием.

— К литературному, историческому?

— Да нет, к реальному. Например, если мы собираем деньги на детский дом и рядом стоят добровольцы с табличками-призывами и сестра милосердия в форме, то ей дают гораздо больше денег. О сестрах милосердия, заметьте, ничего плохого не пишут в газетах, в отличие от священников, скажем. Этот образ вызывает умиление. Хотя следовать этому пути могут далеко не все.

— Из-за жертвенности?

— Да, это путь жертвенный, тяжелый.

— В церковь часто приходят люди больные и бедные. Как от этих и без того слабых силами и ресурсами людей ждать жертвы?

— В основе христианского подвига лежит любовь. А настоящая любовь всегда жертвенна. Если же у нас Православие становится культурой, традицией, то оно превращается в какую-то мертвую религию, где нет живого Бога, с которым можно общаться, как мы с вами сейчас. Вот это общение с Богом и открывает для человека возможность всем пожертвовать для вечности. Такие люди не боятся смерти, болезни, не боятся отдать все, что у них есть. Эту дорогу знают не все и среди тех, кто ходит в храм и называет себя православным. Но как раз это является настоящей основой любви к людям и социального служения.

— Но все это не исключает продумывания модели церковного социального служения?

— В основе церковного социального служения должна лежать заповедь о любви к ближнему, данная нам Христом. Если человек не активен в своей любви к другому, он просто не знает Христа. Вспомним, как на протяжении 70 лет гонений на Церковь люди помогали другим: посылали посылки заключенным, жертвовали ради других. И все это было не организовано, не видно, незаметно. Недавно ко мне в гости в Смоленск приехали наши сестры милосердия. Вспоминали с ними вместе лихие 90-е. Как они работали в больнице, когда не хватало медсестер. В одну ночь ни одна штатная медсестра не вышла на работу в отделение травмы, где лежало 60 больных. Иногда нашим сестрам приходилось даже искать снотворное и обезболивающее в недавно поступивших посылках с гуманитарной помощью. Тогда некоторые больные из-за разрушенной социальной системы помощи годами жили в больнице. Одна сестра, которой тогда не было и 18 лет, рассказывала, как поздно вечером к товарищу пришли его «братки» и под пистолетом она открыла им запертую дверь отделения, но все же нашла силы строго сказать: «Смотрите, не больше 15 минут». И «братки» ее послушались. Про нее рассказывали, что она на вокзале подралась с милиционером, который обижал ее бездомного. Она говорила, что это неправда. Милиционер был маленький, и она просто взяла его за грудки, приподняла и запретила обижать бездомных.

Недавно ко мне приезжал священник из-под Екатеринбурга, создавший приют для ресоциализации бездомных. Мы только думаем о форме такой работы с бездомными, а батюшка уже создал ее.

Вот еще пример — молодая девушка с красным дипломом и престижной работой в хорошей западной фирме приходит к нам в храм и становится добровольцем. У нас тогда их было несколько десятков. И она стала координировать их работу, не бросая свою фирму. До нее у нас ничего не получалось, а в результате ее трудов у нас полторы тысячи добровольцев, есть база данных, форум, на котором они общаются, Совет координаторов, паломнические поездки, помощь в других регионах. И породили это все не правила и ноу-хау, а человек, личность. Конечно, тут Господь помогал и люди, но все-таки был и подвиг этой молодой девушки. У нее телефон месяцами звонил, не переставая...

Знаете, до революции сестры милосердия после 15 лет работы выходили на пенсию. И она была очень хорошей! Ведь это очень тяжелый труд!

Но трудности не истощают любовь. Вот еще пример: у нас есть замечательные ребята, которые помогают бездомным. Один из них сделал для бездомных приют... у себя на даче. Недавно женился, но дачу так и оставил для бездомных. А знаете, какие есть жертвователи? Мне как-то один человек принес пять миллионов, завернутых в бумагу. Сказал, что зовут его Сережа, что он прочитал в журнале рассказ о нуждающихся людях и, тыкая в вырезки из этого журнала, объяснил мне: эти деньги этому отдайте, а вот эти — этому. Те, кто занимается помощью другим людям (помимо своей основной работы), есть и во власти.

Беседовала Е. Яковлева

Версия: молдавская

Другие интервью

Протоиерей Максим Козлов: Система высшего духовного образования в Русской Православной Церкви свидетельствует о своем развитии, стабильности и жизнеспособности

В.Р. Легойда: Важно, от кого произошел человек, но еще важнее, что с ним произойдет

Митрополит Екатеринбургский Евгений: Мы боремся за то, чтобы жить в евангельской системе координат

А.В. Щипков: Смоленск — особый город в истории России

«Ортодоксия» на марше: православные миссионеры в тылу и в зоне СВО

Митрополит Наро-Фоминский Никандр: У нас высокая миссия — создавать архитектурные проекты, которые не уступают древним шедеврам по своей красоте и разнообразию

Протоиерей Михаил Потокин: Нужны добровольцы для помощи людям на Донбассе

Епископ Каменский и Камышловский Мефодий: «Церковь — самый эффективный помощник в избавлении от всякой тяги, в том числе и к наркотикам»

Митрополит Калужский Климент: Лауреаты Патриаршей литературной премии и традиция семейного чтения

Протоиерей Максим Козлов: Постарайтесь прикоснуться к Пасхе в Светлую неделю